Читать интересную книгу Душа в чемодане. Записки бортпроводницы - Екатерина Русина

На этот раз провожу в учебном центре полдня. Тесты по психологии, английскому языку, собеседование с руководством. Одна напротив множества людей, которым предстоит решить мою участь. Видно, их смущает мой рюкзак. Поясняю, что я прямо с поезда. У них много вопросов – почему человек с высшим техническим образованием, опытом работы и перспективами в своей области, хочет кардинально изменить жизнь; как я представляю себе жизнь в Москве; есть ли у меня здесь кто-то. Хорошо ли я переношу полеты и стрессовые ситуации; умею ли плавать; работала ли когда-либо в авиации. Кажется, всё это сведет мои шансы на «нет». Я уверена только в том, что умею плавать, а остальное – как я могу быть уверена, что хорошо переношу стрессовые ситуации, если ни разу не эвакуировала пассажиров с горящего самолета?

Воробьевы горы, снег, холод, бессильные слезы от перенапряжения. То самое кафе «Апшу» на Третьяковской, книги, записи в дневнике, мысли. Зачем-то пишу на салфетке: «Сегодня я проходила собеседование на должность бортпроводника. Если я появлюсь в вашем кафе снова – значит, у меня получилось». Оставляю ее под счетом.

Казанский вокзал, ожидание. Страшно, взбудоражено бьется сердце – слишком много произошло, чтобы быть сейчас одной. Звоню Семену. Он приезжает ко мне среди ночи на вокзал поддержать. Совсем незнакомый человек. Я ему так благодарна, что не бросил. Долго разговариваем, расхаживая среди поездов, он рассказывает о том, как решился пойти в авиакомпанию, как проходит учеба. О том, что раньше его жизнь тоже не была связана с самолетами, а теперь всё крутится вокруг них. Вроде, он совсем не пафосный, как мне показалось при нашей встрече в учебном центре. А еще оказалось, что он тоже родился в военной семье, и тоже в городе Борзя! Я думала, таких совпадений не бывает. Земляки!

И вот мой поезд. Снова домой. Холодный вагон, снующие пассажиры, которые то и дело бьют меня по ноге дверью тамбура. Беспокойная ночь в размышлениях о жизни, печаль, одиночество, меняющиеся картинки за окном. Дом. Мама спрашивает: «Что грустная, не прошла?». Не могу объяснить, просто грустно. Опять звонок из Москвы… «Вы приняты. Ждем вас на врачебно-лётную комиссию». Я прошла.

28 ноября 2007 г.

* * *

Невыносимо долгие дни до отъезда. Сбор справок – из ПНД, наркологического диспансера, какие-то неимоверные анализы, о которых я никогда не слышала. После ночных смен – изнуряющая беготня по городу в поисках учреждения, где можно сделать эти анализы в самые кротчайшие сроки, ведь через два дня отъезд на медицинскую комиссию, времени в обрез. И всё складывается мне на руку, успеваю в последние минуты. От усталости валюсь с ног.

Долгожданный поезд. Снова морозное утро… Казанский вокзал. Толкотня, сотни голосов вокруг, чемоданы, таксисты, бомжи. Метро, впервые я на станции Домодедовская. Огромный торговый центр, рынок, бегущие люди и десятки автобусов. Беспомощно смотрю по сторонам, толком не понимая, куда мне идти. Вот он, мой 308-й автобус. Моя первая поездка в аэропорт Домодедово. Самолеты… Заснеженный аэродром, взлеты и посадки. Как сердце замирает – первый раз стою на мосту около здания аэровокзала, глядя на огромные летающие машины, совсем вблизи. От шума закладывает уши. Вокруг каждого самолета суетятся люди, что-то загружают, выгружают, выносят большие мешки – видимо, с мусором. Пассажиры организованно заходят в автобусы, которые аккуратно везут их по специальному маршруту к зданию аэропорта. Как в муравейнике, только в очень большом. В моем сознании всё ложится на полочки, когда я вижу чью-то слаженную работу. Это так чудесно.

В капюшон залетает снег, руки ежатся в карманах, начинают замерзать ноги. Так не хочется уходить, отрываться от этой картины. Но мне пора.

Здание офиса выглядит солидно, на входе люди в форме курят, пьют кофе и разговаривают на незнакомом мне языке, что-то вроде: «Я только отметилась в резерв, а меня сразу на старт» или «На прямом у нас фулл, прикинь, и аж три сифуда заказано», «Ну где этот экипажный автобус?». Всё заставлено чемоданами, и я кое-как пробираюсь к лифту. По длинному коридору с бежевыми стенами ходят люди в форме, настоящие бортпроводники и лётчики, с какими-то документами в руках, чемоданами. А мой чемодан снова лежит в камере хранения на вокзале, и я пока совсем не бортпроводник. Стою среди них, как испуганный новобранец, рассматриваю. У всех такой сосредоточенный вид, официальным тоном здороваются, задают друг другу странные вопросы: «Ты в резерв?», «Как эстафета?». Мне, определенно, предстоит выучить этот язык.

Кабинет врача находится у самой лестницы, перед дверью стоит человек восемь в лётной форме. Они что, все заболели перед рейсом? На противоположной стене висят большие доски для объявлений, увешанные протоколами, распоряжениями, графиками. На отдельной доске – масса выговоров за халатную сдачу бытового имущества, несоблюдение форменного стиля, нарушение правил поведения в эстафете. Нешуточные тут меры – лишение надбавок, понижение в должности, отстранение от эстафет. Что же такое эстафета, раз в ней бортпроводники могли нарушить правила поведения и от этого могут отстранить?

Очередь проходит довольно быстро, и лётный врач, пожилой рыжеволосый мужчина, от которого за версту разит табаком, выдает мне направление на медицинскую комиссию. У меня всего два дня чтобы её пройти, надо торопиться.

Возвращаюсь на станцию метро Домодедовская на большом белом автобусе №308 от аэропорта, ищу место отправления автобуса в Авиагородок. На этот раз еду на дряхлой «газельке», которую подбрасывает на каждой кочке, водитель отчаянно матерится. Сначала мы едем какими-то дворами, а потом возникает ощущение, что едем в сторону аэропорта. Но учитывая мою природную неспособность ориентироваться на местности, допустим, что это не имеет значения.

Авиагородок. Впервые Авиагородок, еще такой незнакомый. Как большой зал ожидания под открытым небом. Мне нравится эта атмосфера неопределенности и затаенного волнения. Никто ведь не знает, зачем я тут? Может быть, для того, чтобы в ближайшем будущем спешить по этим улочкам с чемоданом, в лётной форме, как и множество прохожих?

Хотя бы здесь без особого труда нахожу нужное здание, наверное, потому что их в принципе в городке не так много. Маленький тесный коридор, очередь, суровый терапевт. Девушка рядом со мной в короткой шубке и высоких сапогах на шпильках, говорит, что сейчас ей должны дать заключение, и она начнет обучение в авиакомпании «Сибирь». Вид здесь, конечно, у всех измученный, но на каждом лице проскальзывает какая-то наивная радость, ожидание. Не одна я такая авантюристка. Врач задает мне массу вопросов – есть ли у меня хронические заболевания, вредные привычки, бывали ли обмороки, почему я такая бледная… Теперь у меня в руках толстая пачка направлений, куртка, шапка, сумка и весь мир. Я должна это сделать. И снова всё в последний момент, за несколько часов до обратного поезда. Нотации врачей по поводу моих татуировок, бледного лица, низкого давления, маленького веса… Обещаю им, что за полгода наберу нужный вес. Никогда прежде меня не обследовали так тщательно. Наверное, даже у космонавтов попроще.

Врач говорит, что гемоглобин у меня слишком низкий, нужно пересдать анализ. Девочки из очереди советуют мне съесть гранат перед повторным анализом. Потрясающе, где же я возьму сейчас гранат?! В маленьком магазине по соседству его нет, но я принимаю героическое решение – съесть плитку шоколада, вдруг это поможет. Истинно героическое, потому что шоколад я не люблю. Повторный анализ, который выдают мне на руки в лаборатории, по результатам чуть лучше предыдущего. Но врач его не смотрит, ему пора домой. Поэтому он просто подписывает документы.

Долгожданное заключение медицинской комиссии на руках. Я прошла!

Еду на Чистые пруды оформлять медицинскую книжку. «Нет регистрации? Не живете в Москве? А где прописаны? В Татарстане?». Какая им разница?

Снова еду в аэропорт, умираю от голода и усталости, но всё же не могу не постоять десять минут на мосту, с которого так хорошо видно разноцветные самолеты. В здании нашей авиакомпании, которое все называют «служба» словно ничего не менялось – также курят люди в форме, стоят чемоданы, варится кофе в кофейном автомате. К врачу никого. Сдаю все результаты обследований, заключение и еду в Москву, на этот раз быстрее нахожу учебный центр. Заключаю договор… Я принята в авиационный учебный центр. Какой безумный день!

Кафе на Третьяковской – единственное место, где мне хочется сейчас быть. Зарываюсь в расшитых подушках и провожу несколько часов в прострации, размышлениях, анализе всего произошедшего, ожидании поезда. Особенно изумительно здесь готовят картофель в сливочном масле с чесноком и селедку. За соседним столом сидят пять молодых девушек, пьют домашнее вино и курят кальян. Наверное, они могли бы поговорить со мной, если бы я подошла и рассказала, почему я здесь. Но я не хочу.